А может Президент и прав?
А может Президент и прав?
Дожились до полицаев…
Давно подмечено, что сущность человека, его, как говорится, «нутро» проявляется в подчас, казалось бы, незначительных поступках. Бывает так, что знают все его и как добропорядочного, и честного, и заботливого, и внимательного. Но вдруг наступает то, что принято называть моментом истины. Свершается тот самый, вроде незначительный, поступок, который резко, а то и навсегда меняет мнение окружающих о данной особи. Ставшие свидетелями произошедшего осознают, что все перечисленные добродетели являлись лишь игрой, искусным камуфляжем, за которым и пряталось та самая истинная подлая сущность.
Над созданием положительного имиджа практически любой власти всегда трудится немалый идеологический аппарат и, прежде всего, подконтрольные СМИ во главе с оружием массового обывательского поражения – телевидением (тут уж, кстати, наши президент с премьером воистину денно и нощно радеют за народ – требуют, возмущаются, отчитывают подчиненных, упрекают, скорбят, поручают и т.д.) Однако уверен: есть и решения власть предержащих, которые при всей своей кажущейся неглобальности, перечеркивают всю словесную мишуру и, словно ночная молния, высвечивают то главное, в чем как раз и состоит ее «нутро». С точки зрения автора этих строк, в истекшем году для российского «дуумвирата» таковыми стали, например, назначение на должность советника президента по правам человека матерого антисоветчика А. Федотова, а также инициированное Д. Медведевым переименование российской милиции в полицию. Именно на последнем и желает остановиться в этих заметках автор.
То, что происходит на протяжении последних двадцати лет в милиции, действительно является, мягко говоря, драматичным и давно требовало внимания со стороны высших эшелонов власти. Прежде всего, это обусловлено мизерными, унизительными для сотрудников главного органа правопорядка, заработками. Поэтому обещания президента повысить здесь, начиная с 2012 года, денежное содержание лейтенанта до 30 тысяч рублей можно только приветствовать. Плохо лишь то, что предпринимаемое сейчас ради этого сокращение штатов происходит не столько за счет управленцев, как заявлялось изначально, а за счет «боевых штыков», которых там и так,
как говорится, в обрез. В частности, в Камышинском УВД уже сокращены в прошлом году около 60 человек, в т.ч. 6 оперуполномоченных уголовного розыска, 4 – отдела по борьбе с экономическими преступлениями, 7 следователей, а также участковые, десятки сотрудников патрульно-постовой и конвойной служб.
Впрочем, сегодня разговор не совсем об этом. Специалистам хорошо известно, что никаких принципиальных изменений правовой регламентации ныне еще милицейской деятельности в проекте закона «О полиции» нет. Как видно из публикаций в оппозиционной печати, многих думающих людей в связи с этим преследует смутное подозрение, что именно переименование и явилось главным побудительным мотивом августейшей инициативы. Поэтому почти у всех встает вполне резонный вопрос: зачем?
Аргументов против переименования предостаточно. Во-первых (и это, пожалуй, главное) так сложилось исторически, что само слово «полиция» вызывает у многих людей, особенно старшего поколения, острое неприятие. Обусловлено это уже не столько советскими стереотипами восприятия представителей данной профессии из дореволюционных времен, сколько с тем, что во время фашистской оккупации полиция повсеместно формировалась из местных предателей. Поэтому понятия «предатель» и «полицай» уже много десятилетий для нормального человека являются синонимами. И это мерзкое слово, вне всякого сомнения, приклеится к стражам правопорядка в первый же день после переименования. Думаю, не зря не только в традиционно «красной» Белоруссии, но даже в «оранжевой» ющенковской Украине националистическая власть не решились на подобное.
Во-вторых, не идеализируя советскую милицию, смею утверждать, что она пользовалась уважением у большинства народа, имела героическую историю и традиции, воспетые в числе прочего в литературе и искусстве. Более того, автор знаком с научными публикациями, из которых следует, что она стояла на голову выше хваленых заграничных полицейских в вопросах раскрытия особо опасных преступлений и других основных направлениях деятельности. Спрашивается, на каких примерах собираются воспитывать молодых российских полицейских наши вершители судеб? Какие портреты будут висеть в коридорах отделов и управлений полиции, какие праздники там будут отмечать и т.д.?
В-третьих, как это не банально, не последнюю роль играют и чисто материальные затраты на такое переименование. Ведь для того, чтобы «ополицаить» столь огромное ведомство как МВД (сменить вывески, таблички, бланки, эмблемы, надписи на форменной одежде, сайты в Интернете и пр.), потребуются многие и многие миллионы рублей.
Впрочем, интуитивно протестуя против предстоящего переименования, при более глубоком размышлении начинаешь понимать, что не все здесь так однозначно. Предлагаю читателям совместно проанализировать те доводы, которые выдвинуты инициатором этой акции. Вот что дословно написал в т.н. Твиттере Д. Медведев: "Милиция" означает "народное ополчение самообороны", а "полиция" - "государственная правоохранительная служба". «Переименование милиции в полицию – вещь смысловая. Это переход от советской системы к современной, честной и дееспособной… Здесь вопрос содержания, а не формы…».
Вне всякого сомнения, противопоставляя советскую систему понятиям «честная» и «дееспособная». Дмитрий Анатольевич допустил не просто лукавство, а грубый политический просчет, подставившись под критику оппонентов. Сказанное им настолько вопиюще несправедливо и попросту несерьезно на фоне происходящего ныне, что вообще не нуждается в какой-либо аргументации. С одной стороны несерьезны и доводы в пользу переименования этимологического свойства (т.е. из-за неподходящего происхождения слова «милиция»). В современном языке имеется огромное множество названий, которые давно оторвались от своих «материнских» обозначений. Свидетельством этому является хотя бы то, что слово «полиция» в переводе с греческого означает вовсе не «государственная правоохранительная служба», как утверждал президент, а лишь «государство».
Однако давайте задумаемся: а вдруг глава государства в чем-то все -таки прав? Ну, например, подходит ли на самом деле нынешнему органу правопорядка определение «народный», которое несет в своем генезисе слово «милиция»? Ответ, по-моему, совершенно очевиден. Это раньше слово «милиционер» для большинства ассоциировалось с добродушным дядей Степой или мудрым и хитроватым Анискиным. Уверен, что никто из нас вообще не помнит советских милиционеров даже с дубинками и наручниками на ремне, не говоря о защитных шлемах и металлических щитах. Объясняется все это тем, что в благополучные доперестроечные годы они действительно несли службу и без дубинок, и без наручников, а чаще всего, и с пустыми кобурами.
Давая 24 декабря интервью по итогам уходящего года, Д. Медведев
сказал интересную фразу: «Наша армия, как и милиция… до сих пор во
многом советская». Полагаю, что в принципиальном плане с президентом можно согласиться. С одной всенепременной оговоркой: к «несоветской» составляющей нынешней милиции следует, как минимум, отнести: крышевание организованной и профессиональной преступности, связи с
наркоторговцами и содержателями борделей, поставленное на поток взяточничество. А еще – прислуживание олигархам различных пошибов,
готовность ради защиты их интересов применять дубинки, а то и более серьезные средства.
Древние китайские философы Конфуций и Лао Цзы неоднократно писали о чрезвычайно важном, мистическом значении символов и наименований. Хотя это и не всегда поддается рациональному объяснению, но в глубине души названное обстоятельство, в общем, чувствуют все. Поэтому в очередной раз можно согласиться с главой государства и в том, что переименование милиции в полицию является вещью не формальной, а содержательной и смысловой. И, как нам ни горько расставаться с названием «милиция», оно действительно не подходит существующему строю. Правда, это еще один повод задуматься над тем, подходит ли нам этот строй.
В. Трофимов
г. Камышин Статья напечатана в «Ленинском знамени Камышина» в феврале 2011 года.