В апреле 1986 года, после предельного по закону, 10-ти летнего, срока работы в должности прокурора города Ковеля Волынской области Украинской ССР, меня перевели в аппарат Прокуратуры республики. Киев, как всегда в эту пору, был особенно прекрасен. Цвели каштаны и сирень, люди радовались весне и щедрому, но щадящему южному солнцу.
Уже 26 апреля, прежде чем появились официальные сообщения в СМИ, на моем новом месте службы пошли разговоры о крупной аварии в Припяти. Вскоре стало известно, что ночью на станцию выезжали представители руководства Прокуратуры УССР, там же начала работать ее следственная бригада. Масштабы произошедшего все поняли несколько позже. Паники в городе я не видел, хотя тревожные разговоры об аварии велись повсеместно. Правда, запомнил и шутку киевлян: «мы – украинцы – героическая нация, нам до Феньки та радиация».
Уже через несколько дней непосредственно в Чернобыле приступила к работе правительственная комиссия из Москвы, которую возглавил один из первых заместителей Председателя Совета Министров СССР. Члены комиссии, как и другие участники ликвидации аварии, получив предельно допустимую дозу радиационного облучения, заменялись на новых.
В начале июня, когда членом этой комиссии стал заместитель Генерального прокурора СССР Найденов В.В., отбыть в зону предложили мне. Вместе с группой прокурорских работников из различных областей Украины мы приехали в райцентр Иванково Киевской области, определенный местом проживания членов правительственной комиссии. Нашей задачей было выполнение вместе с сотрудниками милиции поручений, направленных на обеспечение правопорядка в зоне аварии. Еще одна группа прокурорских работников занималась следствием. Правда, и большие московские чины, и мы, порученцы, и следователи в Иванково только ночевали. В течение всего рабочего дня постоянно находились непосредственно в зоне – самом Чернобыле, Припяти и прилегающих населенных пунктах.
Вопреки расхожему мнению, было очевидно, что в стране предусматривались серьезные меры на случай беды. В первый же день нас переодели в специальные комбинезоны белого цвета, закрепив на них «слепые» счетчики для контроля полученной дозы радиации, выдали респираторы, марлевые маски и какие-то таблетки профилактического свойства. Одежду раз в несколько дней меняли, а счетчики брали на проверку. Тех, у кого накапливалась предельная доза облучения, отправляли на «большую землю». Кормили «ликвидаторов» очень обильно и вкусно.
Ежедневно следуя на автобусе в зону и обратно, мы видели огромное количество техники, которое было мобилизовано на ликвидацию аварии. Мимо нас сплошным потоком шли грузовики, самосвалы, бульдозеры, грейдеры, бронетранспортеры. Казалось, что от этого дрожала земля. Если в результате контроля выяснялось, что машины были сверхнормативно загрязнены радиацией, их немедленно прекращали эксплуатировать и беспощадно выводили из строя, оставляя на специальных площадках внутри зоны. Вспоминая об этом, постоянно думаю: сколь же могучей, несмотря на начавшуюся горбачевскую перестройку, еще была тогда наша страна.
Но самое главное даже не это. Главным, по-моему, было поколение людей, воспитанное Советской властью. Я видел, как рядом со станцией укладывали дренаж простые рабочие и призванные из запаса военные. Помимо комбинезонов на них были надеты свинцовые пластины, т.к уровень излучения, как говорится, зашкаливал. Работа была очень тяжелой и опасной, но никакого ропота от них мы не слышали. Я вообще не знал ни дезертиров, ни «уклонистов». Правда, как-то в беседе с пожилым начальником Чернобыльского речпорта узнал, что из семидесяти с лишним его подчиненных сбежали двое, как он сказал, «залетных-киевских». Все остальные трудились в зоне до получения предельно допустимого уровня облучения. Следует особо отметить, что ни о каких «чернобыльских компенсациях и льготах» в то время не было даже разговоров.
Понимаю, что страшная беда, которая случилась 25 лет назад, не слишком подходящий повод петь дифирамбы тому времени. Тем более что страна и руководившая ею партия уже вступали в жестокую фазу кризиса, приведшего их к краху. Однако, глядя каждый вечер на происходящее сейчас в японской Фукусиме, думаю об одном и том же: СССР и мы, советские люди, все же одолели вырвавшегося из под контроля ядерного монстра. Избави и помилуй нас, Господи, от чего-либо подобного сейчас. Пусть я тысячу раз окажусь неправ, но боюсь: нет у нас сейчас ни той экономической мощи, ни, главное, достаточного количества таких людей, которые были четверть столетия назад.
Анатолий Кипень,
участник ликвидации аварии
на Чернобыльской АЭС
Статья опубликована в ЛЗК в апреле 2011 года